Произошло это давно, когда я ещё учился в школе. Мои родители любят всякую экзотику – мы часто ездили в далёкие страны и привозили оттуда кучу интересных вещей: музыкальные инструменты, украшения, яркую одежду. Моя мама знает несколько иностранных языков.
Однажды родители даже подарили мне на день рождения морской аквариум, в то время я очень увлекался рыбами. Но на самом деле они купили его для себя: мне, ребёнку, он быстро надоел, а они до сих пор им занимаются.
В шестом классе у меня был приятель, назовём его Ваней, который часто ходил к нам в гости. Как-то раз он сделал доклад про говорящих попугаев, и маму (она преподавала биологию в нашей школе) заинтересовала эта тема.
Ваня хорошо разбирался в птицах, и он начал приходить к нам чаще и чаще, всегда рассказывая что-то новое и интересное. В конце концов в доме появился попугай жако по имени Феликс. Для меня так и осталось загадкой, где они взяли эту птицу.
Мама научила его говорить по-французски и по-немецки. Забавно было наблюдать, как Феликс чередовал фразы «бонжур», «чудесная сегодня погода» с «шайсе!» (немецкое ругательство), «ахтунг!» (внимание!).
Иногда Феликс мог здорово напугать. Однажды я шёл ночью на кухню, чтобы выпить стакан воды. Как только я включил свет, он закричал сзади: «Хенде хох!». У меня нет никаких страхов, я не боюсь темноты, но тогда я очень испугался от неожиданности. До сих пор я иногда думаю, что Феликс сделал это специально – в первые дни нашего знакомства я его недолюбливал из-за противного скрипучего голоса и вредного характера.
У родителей было мало времени, чтобы заниматься с Феликсом, поэтому большей части слов он научился у Вани. Попугай очень привязался к моему приятелю. Каждый раз, когда открывалась входная дверь, он кричал «Ваня пришёл!». Ваня иногда говорил, что Феликс – его лучший друг, и мне было немного обидно.
Так мы прожили три года. Феликс вырос и стал настоящим полиглотом: мы научили его нескольким словам из испанского и немецкого, хотя сами этих языков не знали. Ваня восхищался им, говорил, что в жизни не встречал попугая умнее. Мы таскали его на всевозможные школьные мероприятия типа ярмарок и конкурсов, Феликс превратился в школьную знаменитость, а мы с Ваней в «попугайщиков».
Но потом Ваня объявил, что его родители переезжают: мы жили в небольшом провинциальном городке, и они собрались перебраться в Москву. Феликс, хоть и был очень умным, не понимал, почему вдруг Ваня стал таким грустным и перестал с ним заниматься. Когда мы зашли к нему попрощаться, у него в квартире ничего не было, кроме картонных коробок. Я чуть не разревелся… они уехали. Феликс вскоре это понял.
Он перестал нас развлекать, перестал с нами здороваться. Было видно, что ему очень грустно, что он скучает по своему другу. Феликс всегда был довольно вредным и не сразу соглашался разговаривать с незнакомыми людьми, но теперь он вообще ни с кем не разговаривал. Он лишь постоянно кричал: «Ваня пришёл! Ваня пришёл!». Мне даже казалось, что с вопросительной интонацией: «Ваня пришёл?».
Кто бы мог подумать, что птица может так скучать! Я не знаю, что стало бы с бедным Феликсом, если бы Ваня не объявился в городе снова где-то через четыре месяца после переезда. Он сказал, что договорился с родителями и иногда будет приезжать к нам на выходные, чтобы повидаться с Феликсом и с моей семьёй. Он тоже очень скучал по попугаю, с его слов, «лез на стенку от тоски».
С тех пор прошло много времени, мы с Ваней перестали общаться. Не знаю, где он сейчас и чем занимается, но я уверен, что у него есть домашний питомец (может, даже не один), которого он любит так же сильно, как любил Феликса. Я бы не поверил в то, что простой попугай может быть таким чувствительным, если бы не видел всё собственными глазами.